Журнал «Практическая онкология» Том 3, №2, 2020
Вернуться к номеру
Ошибки медицинского персонала при инфузионной противоопухолевой терапии. Возможно ли их предупредить?
Авторы: Татьяна Чистик
Рубрики: Онкология
Разделы: Справочник специалиста
Версия для печати
Инфузионная противоопухолевая терапия является важным и неотъемлемым методом лечения в онкологии, ошибки при ее назначении и проведении представляют серьезную проблему. Для их предупреждения рассматриваются новые возможности, связанные с профилактикой нарушений стандартов и правил проведения противоопухолевого медикаментозного лечения.
В Киеве 12–13 октября 2020 года впервые в онлайн-режиме состоялся IV Международный конгресс по инфузионной терапии, в работе которого приняли участие более 20 тысяч врачей и ученых из Украины и ближнего зарубежья, а также Великобритании, Швейцарии, Дании, Бельгии, Франции, Германии, Швеции, Словакии. В рамках конгресса впервые проводилась онкологическая секция, в которой рассматривались актуальные вопросы персонализированной химиотерапии, в том числе возможные медицинские ошибки при ее проведении.
С докладом «Ошибки медицинского персонала при инфузионной противоопухолевой терапии: возможно ли их предупредить?» выступил доцент кафедры онкологии Национального медицинского университета им. А.А. Богомольца Алексей Сергеевич Зотов.
В начале выступления докладчик сообщил, что, несмотря на несомненную пользу применения инфузионной противоопухолевой терапии, из-за медицинских ошибок персонала она может нести потенциальную опасность.
Пристальное внимание профессионалов и общественности к проблеме безопасности фармакотерапии, в частности противоопухолевой, было привлечено после случая с Бетси Леман (Betsy Lehman). Бетси, 39-летняя журналистка газеты «Boston Globe», которая писала о медицине, умерла 3 декабря 1994 года в бостонском Dana-Farber Cancer Institute. Она принимала участие в клиническом исследовании 1-й фазы, которое предусматривало введение циклофосфамида в дозе 1000 мг/м2/сут в течение 4 суток. Вследствие ошибочного прочтения протокола двум пациенткам была введена четырехкратная доза препарата. Острые токсические явления удалось купировать, но в день выписки Бетси скончалась. И хотя в лечение пациенток были вовлечены 25 медицинских работников, ошибка не была распознана до момента внесения данных в компьютерную систему через 10 дней. Этот случай получил большой общественный резонанс и стал толчком для изучения медицинских ошибок в противоопухолевой терапии.
Существует несколько определений понятия «медицинская ошибка», или «ошибка применения лекарственного препарата». Согласно определению GVP (Gudeline on good pharmacovigilance practices), медицинская ошибка — это непреднамеренная ошибка (неудача) в процессе лекарственной терапии, которая привела или потенциально могла привести к нанесению вреда пациенту.
Правила надлежащей практики фармаконадзора (2016) фиксируют, что медицинская ошибка — это любая непреднамеренная ошибка работника системы здравоохранения, пациента или потребителя в назначении, отпуске, дозировке или введении/приеме лекарственного препарата.
FDA определяет медицинскую ошибку, или ошибку применения лекарственного препарата, как любое потенциально предотвратимое действие, которое может привести к неверному использованию лекарственного средства или нанести вред больному.
От медицинской ошибки следует отличать «неправильное применение лекарственного препарата» — намеренное и ненадлежащее его применение, не соответствующее инструкции.
В докладе «To Err Is Human» указано, что, по оценкам U.S. Institute of Medicine, от 44 000 до 98 000 пациентов ежегодно страдает от последствий медицинских ошибок. Каждый год около 7000 пациентов в США умирают вследствие ошибок при использовании лекарственных средств (Holquist C., 2013). По расчетам Всемирного альянса безопасности пациентов в 2010 году, в мире ежегодные затраты, связанные с ошибками в лекарственной терапии, составляют 4,4–21,8 млрд евро.
Всемирная организация здравоохранения выделяет несколько категорий лекарственных ошибок:
01. Prescribing. Нерациональный выбор лекарственного средства.
02. Dispensing. Ошибки отпуска/выдачи лекарственных средств.
03. Preparation. Ошибки производства, хранения и подготовки к использованию лекарственных средств.
04. Administration. Ошибки введения лекарственных средств.
05. Monitoring. Ошибки мониторинга лекарственной терапии.
Другая классификация медицинских ошибок (Farner R., 2013) основана на психологическом подходе. Она включает ошибки при планировании действий, связанные с недостатком знаний, нарушением правил, стандартов и норм; ошибки при выполнении правильно спланированных действий, связанные с памятью, нарушением последовательности действий и техническими просчетами.
В крупном исследовании PRACteCe, проведенном в Великобритании, анализировалась правильность назначения лекарственных препаратов врачами общей практики 1777 пациентам. Было выявлено, что факторами риска совершения ошибки являлись возраст пациента менее 15 и старше 64 лет и большое количество препаратов, назначаемых одному больному. При этом количество ошибок не зависело ни от ученой степени врача, ни от того, назначалось ли лекарство на длительный срок либо для лечения острого состояния.
В проведенном C.G. Bailey (2008) исследовании по изучению медицинских ошибок, совершаемых средним медицинским персоналом, было установлено, что наибольшее количество ошибок происходит в ночную смену, причем их количество не зависит от профессионального стажа медицинских сестер.
Медицинские ошибки встречаются у врачей всех специальностей, в том числе и у онкологов. Однако в онкологической практике медицинские ошибки имеют свои особенности:
— в современной клинической онкологии используется около 50 противоопухолевых средств, в том числе моноклональных антител, используемых у пациентов всех возрастов;
— часто используется сочетание нескольких противоопухолевых препаратов, применяющихся курсами с интервалами в 2–3 недели;
— для большинства лекарственных средств доза зависит от площади поверхности тела и других факторов, связанных с особенностями пациентов (вес, функция почек и др.);
— большинство программ противоопухолевой терапии требуют применения средств сопровождения (антиэметики, стимуляторы гемопоэза, глюкокортикоиды и др.);
— сложности планирования и проведения терапии создают высокую вероятность совершения ошибок на всех этапах лечения, с участием любых специалистов системы здравоохранения;
— если передозировки чреваты немедленной токсичностью, то уменьшение доз может приводить к снижению эффективности лечения и прогрессированию рака;
— медицинские ошибки приводят к дополнительным расходам пациентов, их семей, так же как и клиник, провайдеров системы здравоохранения, страховых компаний.
В 2010 году были опубликованы результаты исследования, которое провели А. Serrano-Fabia et al. среди 1311 взрослых пациентов, которые получали химиотерапевтическое лечение в онкологических и гематологических отделениях Университетской клиники Валенсии (Испания). Исследование выявило ошибки в лечении у 225 (17,2 %) пациентов. Распределение ошибок было следующим: в назначении — 75,7 %; в подготовке к химиотерапии (ХТ) — 21 %; в дозировке — 1,8 %; при введении — 1,1 %; в дальнейшем наблюдении — 0,4 %.
В крупном обзоре американских и швейцарских ученых (Ashokkumar R. et al.) по результатам публикаций за 18 лет также анализировались медицинские ошибки. Отмечалось, что ошибки в назначениях при проведении ХТ составляют 0,1–24,6 %, в подготовке к ХТ — 0,4–0,5 %, в разведении ХТ — 0,03 %.
Во французском исследовании, проведенном в 1200-коечном учебном госпитале в Лионе среди пациентов онкологического, гематологического, пульмонологического и других отделений, в которых проходили лечение лица со злокачественными новообразованиями, среди 6607 назначений противоопухолевой терапии были обнаружены ошибки в 341 (5,2 %) случае. Из них 91 % составляли ошибки в рецептах, 8 % — фармацевтические ошибки, 1 % — административные ошибки.
В исследовании F. Ranchon et al. (2011) было установлено, что из 449 ошибок 408 вызваны неадекватными назначениями, 405 были предотвращены. При анализе ошибок в назначении обнаружено, что 31 (7,6 %) ошибка была связана с выбором режима химиотерапии, 196 (48 %) — с неполным назначением, 167 (40,9 %) — с неправильными дозами, 14 (3,4 %) — с отменой ранее запланированной химиотерапии.
Наиболее часто ошибки отмечались при использовании карбоплатина, при том что он назначался лишь в 3 % проанализированных случаев. Из числа пациентов, которым был назначен карбоплатин, 31 случай (21 %) ошибок был связан с его неправильной дозировкой. Из 12 % больных, получающих 5-флюурацил, ошибки в дозировке обнаруживались в 19 (11 %) случаях. Третье место по числу ошибок занял оксалиплатин — 13 (8 %) случаев.
Все это имеет и финансовое выражение. В течение 12-месячного периода потенциальная стоимость своевременно выявленных медицинских ошибок для французской страховой компании была оценена в 92 904 €, из них 69 248 € (74 %) приходилось на госпитализацию, 23 658 € — на стоимость лекарств в дополнение к базовому тарифу диагностически связанных групп.
Далее докладчик рассказал о медицинских ошибках в онкологии, которые случаются в странах с развитой системой здравоохранения. В обзорной статье шведской ученой A. Fyhr (2012) сообщается о медицинской ошибке, совершенной медицинской сестрой Университетского госпиталя. Доза винкристина, введенного пациенту, превысила назначенную в 10 раз. Ошибка была обнаружена в тот же день при сестринском обходе. Имели место серьезные неврологические нарушения, пациент находился на искусственной вентиляции легких. Смерть наступила через 7 месяцев.
В другом случае пациенту в связи с побочным действием цисплатина было решено заменить препарат на карбоплатин в дозе 800 мг, назначенной на 1 введение. Однако указанная доза вводилась в течение 5 дней. Ошибка была обнаружена при повторном обращении пациента по поводу побочных реакций. Он был госпитализирован на 7 дней. Долговременных последствий зафиксировано не было.
В Украине на протяжении 2011 года в Департамент послерегистрационного надзора Государственного экспертного центра МОЗ Украины поступило 8918 уведомлений о случаях побочных реакций и отсутствия эффективности лекарственных средств, а также 34 268 уведомлений о случаях неблагоприятного действия при применении медицинских иммунобиологических препаратов. Из них в 259 (3 %) случаях были выявлены системные медицинские ошибки: 61 случай — нарушение возрастных ограничений, 35 — неправильный путь введения, 35 — непереносимость лекарственных средств в анамнезе, 18 — превышение максимальной разовой дозы, 15 — применение лекарственных средств в противопоказанной лекарственной форме, 12 — применение при наличии противопоказаний (3 — беременность, 5 — лактация, 4 — сопутствующие заболевания), 10 — применение не по показаниям, 2 — нарушение техники введения и 1 — превышение дозы и продолжительности лечения.
Однако это лишь небольшая часть медицинских ошибок, поскольку даже в странах с хорошо работающей системой здравоохранения сообщается в среднем лишь о 10 % от всех выявляемых нежелательных реакций на лекарственную терапию. Проблема «недосообщения» особенно актуальна для нежелательных реакций, обусловленных медицинскими ошибками.
Довольно частой причиной, по которой работники скрывают совершенные ошибки, является страх наказания. В некоторых случаях администрация лечебного учреждения запрещает оповещать соответствующие надзорные органы о фактах неверных действий медперсонала, так как частота ошибок служит одним из критериев оценки качества оказания медицинской помощи.
Большое число сообщений об ошибках может быть обусловлено не только слабой подготовкой персонала поликлиники или больницы, но и хорошо налаженной системой выявления подобных случаев и рапортирования о них в надлежащие инстанции. Малое количество сообщений может являться результатом как наличия действенных программ по предотвращению ошибок, так и плохого контроля за работой медицинского персонала, вследствие чего такие инциденты не выявляются, а значит, не проводится работа по выяснению их причин, не разрабатываются меры по предупреждению повторных эпизодов (Кузьмина А.В. и соавт., 2015).
Одним из международных принципов регистрации ошибок методом спонтанных сообщений является то, что извещение о нежелательных реакциях не может быть основанием для наказания и преследования врача, в частности не может быть использовано в качестве доказательства при возникновении судебных исков в связи с врачебными ошибками (Aspden P. et al., 2007).
К основным факторам возникновения медицинских ошибок со стороны персонала относится уровень профессиональной подготовки, знаний о лекарственных препаратах и опыта их применения, осведомленности о возможных нежелательных реакциях, физического здоровья и эмоционального состояния работника здравоохранения. Со стороны администрации — наличие клинических рекомендаций и стандартов лечения по основным нозологиям; качество коммуникации между работниками здравоохранения на разных этапах оказания медицинской помощи; наличие адекватного контроля за деятельностью медицинских сестер; наличие в лечебно-профилактических учреждениях службы клинических фармакологов; регистрация и анализ случаев медицинских ошибок. Социальные и производственные факторы включают загруженность персонала работой; ограничения по времени, которое отводится на одного больного; организацию рабочего места и уровень технологического освещения, в том числе наличие электронных систем контроля; уровень оплаты труда.
Рациональная фармакотерапия в онкологии подразумевает решение проблемы эффективности лекарственного средства. Для выбора лекарственных средств и программ терапии, соответствующих высшему уровню доказательности, врач (или провизор) должен быть в курсе всех клинических исследований, что абсолютно невозможно даже для профессиональных фармакологов, не говоря уже о специалистах, загруженных повседневной клинической работой или отпуском лекарственных средств в аптеке. Поэтому выходом в данной ситуации является разработка и имплементация в практику клинических рекомендаций и стандартов лечения по основным нозологиям, базирующихся на лучших результатах современной доказательной медицины (Ушкалова Е.П., 2003).
Современные клинические рекомендации — это информационная поддержка для врача в достижении качественной медицинской помощи. Использование эффективных медицинских технологий является крайне важным, особенно в условиях недостаточных ресурсов национальных систем здравоохранения.
В Украине одним из первых документов, изданных Министерством здравоохранения, был Приказ МЗ № 751 от 2012 года. Он регламентировал создание адаптированной клинической рекомендации, на основании ее — унифицированного клинического протокола, а затем — локального протокола для каждого лечебного учреждения.
В 2016 году был издан новый приказ МЗ № 1422, который внес существенные коррективы в механизм разработки и утверждения клинических протоколов оказания медицинской помощи, созданных на основании мировых рекомендаций. Прогрессивность указанного нормативного документа, однако, сочетается с трудностями его имплементации в клиническую практику.
Выделяют следующие факторы, затрудняющие внедрение и выполнение клинических рекомендаций (Посібник для розробників клінічних рекомендацій/медичних стандартів / Заг. ред. Г. Росс, О. Новічкова / NICARE. – К., 2006): структурные (отсутствие финансовой заинтересованности в изменении стиля практики), организационные (отсутствие возможностей и оборудования, соответствующейпрофессиональной подготовки), референтные группы (местные стандарты не соответствуют желательной практике), индивидуальные (отсутствие необходимых знаний и опыта), отношения между врачом и пациентом (трудности с распространением необходимой информации).
Другой проблемой стал выбор в назначении брендового или генерического препарата. Известно, что полномасштабные клинические исследования проводятся лишь для оригинальных препаратов, а генерики регистрируются на основании данных о биоэквивалентности. Поэтому биоэквивалентные генерики должны проявлять фармакологический эффект, сопоставимый с таковым у оригинального препарата, а следовательно, демонстрировать и сопоставимую эффективность. В реальности разница по критерию эффективности часто достигает весьма существенных значений. К сожалению, в большинстве случаев она остается недоказанной, так как основана на опыте врачей, а иногда и самих пациентов, что не позволяет выделить факторы, зависящие от препарата, среди других факторов, способных оказывать влияние на клинический эффект (Ушкалова Е.П., 2003).
Кроме того, существуют и другие проблемы, такие как безопасность лекарственного средства, необоснованность назначений лекарственных средств, полипрагмазия и самолечение, влияние фармацевтических компаний на назначения врачей и рекомендации провизора.
В онкологической практике ошибки нередко могут быть связаны с неправильным введением лекарственного препарата. Это может быть обусловлено схожестью маркировки, упаковки, назначений лекарственного препарата; использованием неверного медицинского устройства для его введения; пропуском дозы; неверным режимом приема препарата и скоростью его введения; введением препарата с истекшим сроком годности; введением фальсифицированного лекарственного препарата; многократным использованием продукта для однократного применения. Трудности узнавания лекарственного препарата могут возникать при созвучности названий (кальция хлорид и калия хлорид), проблемной маркировке, обозначениях на иностранных языках (Пименова О.В., 2017).
Для предотвращения этих ошибок необходимо внедрение стандартизации работы с противоопухолевыми и иммунобиологическими препаратами, контроль техники их разведения и применения, соблюдение безопасного обращения с противоопухолевыми и иммунобиологическими препаратами, централизация приготовления инфузионных растворов и внешний компаундинг, электронные системы контроля.
Стандартизация работы с противоопухолевыми и иммунобиологическими препаратами была разработана детскими онкологами-гематологами (Литвинов Д.В. и соавт., 2019). Она осуществляется пошагово, каждый шаг включает проведение необходимых действий, с указанием лиц, ответственных за их выполнение. Первым шагом является оформление требования-накладной на противоопухолевый или иммунобиологический препарат, затем осуществляется заполнение суточного листа врачебного назначения, проверка наличия препарата в отделении, его приготовление с соблюдением всех правил безопасности, проведение манипуляции, фиксация назначения в суточном листе врачебных назначений и окончание манипуляции.
Для упрощения процедуры приготовления инфузионных онкологических препаратов был создан внешний компаундинг. Он рассматривается как процесс объединения, смешивания или изменения ингредиентов для создания лекарственного средства, адаптированного к потребностям отдельного пациента.
Современный химиотерапевтический компаундинговый центр — это высокотехнологическая лаборатория, оснащенная точным оборудованием и аппаратными средствами последнего поколения в соответствии с требованиями Надлежащей производственной практики (GMP). Комплекс оборудования обеспечивает входной контроль субстанций, определение стабильности свойств компонентов, бактериологический контроль, выявление степени взаимодействия материалов и компонентов, контроль загрязнения (уровня загрязнения среды) и активных действующих веществ, соблюдение температурного режима.
Докладчик подчеркнул, что в Украине тоже есть современный компаундинговый центр — «Хемотека». В компаундинговом центре препараты изготавливают в условиях абсолютной микробиологической стерильности. Каждый изготовленный по индивидуальному рецепту препарат проходит молекулярную идентификацию и количественный анализ. Важно, что препарат изготавливается непосредственно перед проведением курса химиотерапии и сохраняется в асептическом блоке лаборатории с соблюдением строгого температурного режима. Аналогичный температурный режим также соблюдается при транспортировке препаратов в лечебно-профилактические учреждения, для этого применяют изотермические боксы с фиксацией колебаний температуры.
Внешний компаундинг парентеральных цитотоксических препаратов, помимо ряда преимуществ для пациентов и медицинских учреждений, обеспечивает возможность соблюдения персонализированного подхода — приготовление лекарственных средств в соответствии с индивидуальными особенностями человека (основные и сопутствующие заболевания, масса тела, рост и т.д.). Это позволяет получить максимальный эффект от применения химиотерапевтического препарата и минимизировать риск развития тяжелых побочных реакций.
Затем докладчик сообщил, что термин «медицинская ошибка» не имеет соответствующего правового закрепления, между тем их возможное допущение может повлечь за собой правовую ответственность. Примером может служить громкий судебный процесс над врачом-гематологом, руководителем гематологической службы ГКБ № 52 г. Москвы Еленой Мисюриной. 22 января 2018 года врач была приговорена к 2 годам лишения свободы в колонии общего режима по ст. 238 УК РФ «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности и повлекших по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью либо смерть человека».
Причиной для возбуждения дела стала проведенная в 2013 году диагностическая процедура — трепанобиопсия. Спустя четыре дня после процедуры пациент, 55-летний мужчина, страдавший несколькими онкологическими заболеваниями и сахарным диабетом, скончался. В качестве причины смерти называлось кровотечение, возникшее якобы из-за трепанобиопсии.
Обстоятельства дела и приговор вызвали широкий общественный резонанс и протесты в медицинском сообществе, в связи с чем 16.03.2018 г. по апелляционной жалобе адвоката и представлению прокуратуры приговор был отменен и уголовное дело возвращено в прокуратуру.
В заключение выступления докладчик еще раз подчеркнул, что определить точную частоту медицинских ошибок при использовании лекарственных средств вряд ли возможно, а проводить сравнение результатов разных исследований чрезвычайно трудно из-за существенных различий в используемых методах. Важно осознать, что некоторые типы ошибок практически невозможно обнаружить без постоянного процесса мониторинга. Отсутствие заинтересованности в регистрации побочных эффектов лекарственных средств и ошибок персонала затрудняет проведение организационных мероприятий по их предотвращению. Нечеткие критерии стандартизации медицинской помощи снижают уровень правовой защищенности как пациентов, так и медицинских работников.
Для решения данной проблемы необходима разработка и внедрение в практику клинических рекомендаций и стандартов лечения по основным нозологиям, с обязательной системой контроля их применения. Также целесообразно своевременное и полное предоставление медицинским и фармацевтическим работникам необходимых сведений в виде компьютерных программ с быстрым доступом к соответствующим инструкциям, калькуляторам для расчета доз (в зависимости от возраста, массы тела, роста, функции почек) и к информации о наиболее распространенных и важных неблагоприятных эффектах и взаимодействиях лекарственных средств. Кроме того, возможным решением может стать расширение в лечебных учреждениях службы клинических фармакологов, способных оказать помощь в выборе средств терапии, грамотно выявить и предотвратить ошибки, предоставить информацию в органы фармаконадзора. Немаловажная роль отводится улучшению коммуникации между медицинскими работниками разных специальностей и на разных этапах оказания медицинской помощи.
По окончании доклада Алексей Сергеевич Зотов ответил на вопросы слушателей конгресса. Предлагаем вашему вниманию вопросы и ответы, которые вызвали наибольшую заинтересованность у аудитории.
— Алексей Сергеевич, ведется ли в нашей стране статистика частоты ошибок медицинского персонала? Реестр, например?
— Максимум, на что можно рассчитывать в официальной статистике, — это данные, получаемые органами фармаконадзора. Согласно Приказу МЗ от 27.12.2006 № 898, «фармаконадзор — процесс, связанный с выявлением, сбором, оценкой, изучением и предотвращением возникновения побочных реакций, неблагоприятных событий после иммунизации/туберкулинодиагностики и любых других вопросов, связанных с безопасностью и эффективностью применения лекарственных средств, вакцин, туберкулина».
Ознакомиться с этой статистикой можно на сайте Государственного экспертного центра МЗ. Как явствует из определения задач фармаконадзора, часть нежелательных явлений при применении лекарственных средств будут иметь причиной ошибки персонала. Однако какая именно часть, неизвестно. О ведении какой-либо статистики именно ошибок персонала (тем более реестра) мне не известно. С учетом того, что подавляющее большинство ошибок без специального мониторинга не выявляются, а сообщается не более чем о 10 % (в цивилизованных странах!), нетрудно предвидеть, что реальную ситуацию можно оценивать очень ориентировочно.
— Какой процент ошибок в Украине, по вашему мнению, может быть связан с неверным расчетом дозы разведения цитостатика?
— Не имею фактических данных, на которых можно было бы основывать свое мнение.
— Алексей Сергеевич, какая юридическая поддержка есть у врача?
— Никакой. Если в цивилизованных странах юридическая претензия пациента к провайдеру медицинской помощи — это правовая дуэль двух юристов — представителей пациента и лечебного учреждения, то у нас — это заявление в полицию на вас, конкретного ординатора Василия Ивановича Петренко. И вы сами будете решать эту проблему, растрачивая собственные ресурсы (времени, нервов и прочих...). Бывает, конечно, и по-другому, но даже самая необоснованная претензия здоровья вам не добавит и спокойно жить не даст.
Вообще, несмотря на наличие в Украине специалистов по медицинскому праву, врач (как, впрочем, и пациент) остается незащищенным в правовом отношении. Существует множество публикаций и советов на тему «Как себя вести, если вас на автомобиле остановила полиция», при этом кто-нибудь встречал рекомендации юриста, что делать, если вас вызвали (к главврачу, на клинико-экспертную комиссию горздрава, в полицию, прокуратуру, суд и т.д.) по поводу заявления пациента? Проблему давно пора обсудить в формате круглого стола. Хотя полезные публикации на этот счет все же в последнее время появляются.
— Каковы перспективы разработки и внедрения в практику украинских протоколов и рекомендаций?
— Туманные. Проблему стандартизации медицинской помощи в онкологии я поднимал чуть ли не в каждом своем докладе. Разрабатывать украинские протоколы, конечно, нет необходимости, все уже сделано зарубежными коллегами. Как внедрить — вот вопрос. Главная проблема, которая мне видится, — кто будет следить за их выполнением?
— Ваше мнение по поводу ситуации в наших лечебно-профилактических учреждениях, когда врач вынужден менять схемы ХТ или заменять препараты в схемах, исходя из наличия/отсутствия цитостатика в закупке.
— Надеюсь, никто не ждал от меня ответа: «Мое мнение — ничего страшного»? Плохо это: и эффективность/безопасность лечения ухудшаются, и социальная напряженность в цепи «врач — пациент» нарастает. Надо ли кому-то еще объяснять, что большинство пациентов в этой крайне неблагоприятной для себя ситуации будут изливать негодование (явное или скрытое) на лечащего врача Петренко, а не на сотрудника подотдела антрациклинов отдела онкологии департамента закупок Комитета тендеров, который закупок-то и не произвел? Поэтому лично я обсудил бы ситуацию с пациентом, объяснив ему, почему так вышло. Обговорил варианты решения: замена, приобретение, лечение в другом учреждении, участие в трайле и пр. И никаких «врач вынужден менять схемы»! Только коллегиальное решение консилиума, с подписями руководителей подразделений (а неплохо бы — еще и с аргументацией таких «замен»).
— Медицинский компаундинг — это только «Хемотека», или есть другие?
— Другие мне не известны.